Рядом!
Если когда-нибудь
Россия поголовно ударится в
политкорректность, психическое здоровье
народа окажется угрожающе подорванным.
Дурака придётся назвать альтернативно
одарённым, мудака — выдающимся
тестикулоносцем, и далее по списку. В
итоге — сплошная фрустрация от
невозможности высказаться, а там и до
повального невроза рукой подать.
Эта история произошла
ещё в те времена, когда закона о
психиатрической помощи не было даже в
проекте, и буйных больных просто
доставляли в психбольницу, тогда ещё
без критериев недобровольности, а просто
по принципу — опасен для себя и окружающих
или нет. Свидетели её работают на
спецбригаде до сих пор, они-то поведали
о событиях тех лет. Работал на спецбригаде
санитар Дима. Работал давно, занятие
своё любил — просто, без фанатизма.
Основной заработок приносило подсобное
хозяйство, что позволяло ему относиться
к должности санитара философски:
официальное место работы есть, стаж до
пенсии вырабатывается, а зарплата —
ну, не за неё же, в самом деле, работает
в таком месте настоящий мужик!
В тот день Дима приехал
на работу чуть позже и пропустил ритуал
поедания настоящей узбекской дыни, что
досталась предыдущей смене в качестве
то ли боевого трофея, то ли трудового
поощрения и была честно поделена на
всех уже присутствующих. Сетовать на
опоздание ему пришлось недолго: к вечеру
все, кто успел угоститься и заступил на
дежурство, плотно оккупировали свободные
туалеты — уж больно активными оказались
незаконные простейшие мигранты из тогда
еще союзной республики, которая сейчас
склонялась несчастными на все лады. А
поскольку у мироздания есть своё,
особенное и изощрённое, чувство юмора,
то вызов к буйному пациенту случился
именно на пике коллективной диареи.
Не поехать было нельзя:
больной совершенно искренне возомнил
себя вервольфом и перекусал всех, кто
не успел вовремя увернуться, после чего
был общими усилиями покусанной родни
заперт в квартире, откуда теперь на всю
округу раздавался заунывный вой и треск
гибнущей мебели, прерываемый звоном и
дробью осколков — пациент отстреливался
от галлюцинаций предметами сервиза,
причём, по скорбным подсчётам родни,
уже не первого. В страхе притихли соседи,
позатыкав пасти своим собакам, которые
было охотно откликнулись на боевой клич
новообретённого родича.
А вот поехать было
практически некому. Водитель, ещё
сохранявший приятную зелень лица,
сказал, что машину-то он поведёт, но,
возможно, с остановками, но и только. От
доктора и фельдшера помощи ожидать не
приходилось: в перерывах между посещениями
туалета те лежали пластом и годились
разве что в качестве артподдержки. Дима
вздохнул, взял вязки и пошёл с водителем
к барбухайке.
Оценив ситуацию на
месте, санитар попросил родню пациента
открыть дверь и отойти на всякий случай
подальше. Желательно вообще к соседям
в гости. И ни в коем случае не подглядывать.
Те с радостью согласились. Дима вздохнул
и шагнул в квартиру. Спустя минут пять,
в течение которых несколько раз раздавался
вой, рык, грохот и команда «СИДЕТЬ, Я
СКАЗАЛ!!!», Дима покинул квартиру. В
компании больного. Прятавшаяся у соседей
родня честно не подсматривала. Возможно,
это и к лучшему.
Барбухайка въехала во
двор-колодец и остановилась у крыльца.
Больная, но любопытствующая смена дружно
повыглядывала в окна. Зря они это сделали.
Приступ хохота отозвался у всех поголовно
спазмами в животе, и места в туалете
снова стали остродефицитными. Из салона
барбухайки вышел Дима в рваном халате,
потирая укушенную ногу. В руке он держал
импровизированный поводок: вязки, этот
трёхметровый жгут из фланели, были
обвиты вокруг шеи рычащего больного,
его запястий и пропущены между его ног,
что делало попытки подраться или убежать
крайне затруднительными. На попытки
повернуться и достать санитара зубами
следовал рывок поводком, ощутимо
отдававшийся в промежности.
Ведя пациента на
поводке, Дима поднялся с ним на крыльцо,
и тут ему навстречу вышел мужик с большими
сумками в руках. Судя по всему, он только
что привёз кого-то из родни на госпитализацию
и теперь собирался с вещами больного
ехать домой. От зрелища санитара с голым
чудом на поводке мужик застыл. Аккурат
в дверном проёме. Пациент на поводке
зарычал и принюхался. Дима меланхолично
(азарт битвы прошёл, наступило
умиротворение) заметил:
Мужик, ты бы это...ушёл
бы нафиг с дороги. Это чупакабра, если
ты не в курсе. ОН У МЕНЯ КУСАЕТСЯ, - и
пациент клацнул зубами.
Как мужик оказался в
мгновение ока в двух метрах от крыльца,
сжимая в руках сумки — непонятно. Дима
пожал плечами и скомандовал:
Рядом. Пошли.
Процесс оформления
больного в стационар протекал с
подвыванием и рыком, прерывавшимся
командами «Фу!» и «Нормально с доктором
разговаривай!», а также краткими
инструкциями, как вести себя в отделении
- «Иначе я приду и буду сердиться, ты
меня знаешь!»