Субботник

Есть некоторые вещи, сакральный смысл которых будет загадкой для человека, никогда не жившего в России. Например, смотр строя и песни. Или перевод часов с летнего на зимнее время и обратно. И, конечно же, субботник. Особенно субботник. Это событие, давно утратив своё первоначальное назначение, стало неким символом горячего взаимного обожания начальства и подчинённых. Первые ревниво бдят, насколько крепка готовность вторых выполнить приказ — даже если он отдан в состоянии изменённого сознания и прискорбного дефицита интеллекта. Вторые беззлобно матерятся, но являют бдящим чудеса сценической постановки бурной деятельности, безупречной отчётности и всеобщего ликования. А какое же ликование без возлияний?

Вот и наша серьёзная государственная бюджетная организация к мероприятию подошла со всей ответственностью. За две недели до дня «Сэ» и сотрудники, и пациенты начали приводить околодурдомную территорию в надлежащий вид. Фигуры в белых халатах с сельхозинструментами в руках смотрелись весьма пикантно и интригующе.

Но гвоздём программы всё же были пациенты. Между прочим, давшие письменное согласие на участие в этом празднике жизни. Некоторые опасения внушали дамы с мётлами: всё время казалось, что сейчас они их оседлают, форсаж, тангаж — и здравствуй, Лысая гора. Да и вид парней мог повергнуть в трепет неподготовленного зрителя: одна половина о чём-то оживлённо беседовала с собственными вениками, граблями и вёдрами, а вторая так выразительно поглядывала на коттеджи за забором, что на месте виртуозов приватизации я бы на всякий случай куда-нибудь на месяц эмигрировал.

В итоге к намеченной субботе были специально оставлены нетронутыми крохотные клочки газона с прошлогодними листьями — всё-таки неудобно сразу переходить к застолью без грабельно-метельного ритуала. Походный складной мангал я привёз с дачи, а съестным и цитрусовыми мы запаслись ещё в пятницу.

Дальше всё прошло по протоколу: сначала уборка оставшихся десяти с половиной квадратных метров подшефного ландшафта.

Я оказался неистов в трудовом порыве,

и грабли не выдержали.

Потом была медитация на мангал, с поливанием углей медицинским спиртом и торжественным сожжением черновиков квартального отчёта (план по суицидам опять не выполнили).

Денис Анатольевич лично присматривал за процессом.

Застолье осталось за кадром — руки были заняты. Скажу лишь, что всё прошло прилично, без разговоров о политике и без танцев на столе. Очень кстати подвернулась барбухайка, которая привезла пациента в приёмный покой, а нас с Денисом Анатольевичем подбросила до остановки.