О замках, виноградниках и теории относительности

Час езды — это много или мало? Я понимаю, что Альберт Эйнштейн, занимаясь в Берне своей теорией относительности, имел в виду совсем не путешествия. И что вообще изначально речь шла о том, много ли это — три волоса на голове. Да? А в супе? Воот! Впрочем, я отвлёкся. Так вот, что касается часа езды.

Час или около того идёт поезд из Берна в Монтрё. Час — и из города, с его немецким оттенком чопорности и сдержанности, умеренности и упорядоченности (Ordnung muss sein, помните?), вы попадаете... в ту же Швейцарию. Но уже франкоязычную. И понимаете, насколько Монтрё другой город.

Нет, сам дух Швейцарии не делся никуда. Он просто оживился, заговорил по-французски и сделался чуть более озорным, чуть более... галантным, вот верное слово!

Когда-то давным-давно тут был маленький посёлок. Жители ловили рыбу в Лак Леман, выращивали виноград, делали вино (отличное вино, между прочим, не зря верные слуги Папы Римского, получив здесь земли, в первую очередь настропалили своих монахов развивать именно эту отрасль).

А потом мягкий климат, расположение в самом сердце Европы, вдоль пары оживлённых торговых путей, а чуть позже - умелый ненавязчивый пиар в аристократических кругах (Вы слышали про виноградное лечение? Как! Вы не слышали про виноградное лечение?!) сделали своё дело. Посёлок вырос и стал городом.

А в 1904 году в Монтрё построили отель «Монтрё-Палас», до сих пор самый знаменитый во всей Швейцарской Ривьере.

В нём, кстати, с 1964 по 1970, арендовал комнату Владимир Набоков с супругой. Вот здесь:

В парке напротив отеля есть памятник Набокову.

Владимир Ильич тоже когда-то останавливался в Монтрё, только не в отеле, а вот в этом доме:

Да и другие наши соотечественники не обходили этот город своим вниманием. Пётр Ильич Чайковский, Лев Толстой и Игорь Стравинский — все побывали здесь. Курорт же! Надо сказать, что россиян здесь бывает много и сейчас. Во всяком случае, в отеле Сюисс Мажестик, где мы останавливались, русская речь звучала повсюду.

Оно и неудивительно: даже в конце ноября тут было плюс пятнадцать, на берегу озера зеленеют пальмы и магнолии, в озере плавают утки и лебеди, и вообще — тут, должно быть, очень хорошо отдыхается, пишется, творится и думается о судьбах родины.

 Ну или просто с кем-нибудь пообщаться (не подумайте чего, Алёна stogova просто скучает по своей собаке, которую оставила дома)

Справедливости ради стоит заметить, что Монтрё полюбился не только россиянам. Здесь жил Чарльз Спенсер Чаплин, здесь часто бывал Фредди Меркьюри,

здесь, в здании казино, располагалась его студия звукозаписи Mountain Studios.

Миша nemihail не смог сдержать азарта и решил сделать пару ставок.

Байрон, впечатлённый историей Шильонского замка, написал своего «Узника», а Мери Шелли на спор сотворила Франкенштейна.

Мы отправились немного прогуляться по Монтрё: набережная набережной, но ею город не исчерпывается, а хотелось посмотреть побольше. Маша, наш специалист по познавательно-целебному терренкуру, сказала, что без такой прогулки впечатление будет неполным, и мы были полностью с нею согласны.

Мы пошли вверх, в сторону гор, по узким улочкам.

Вода в фонтанах ледяная, чистая и вкусная, Марина rebro_a_dama подтвердит.

Когда-то, ещё до объединения в Confoederatio Helvetica, задиристые товарищи из Берна решили посетить Монтрё с целью военного туризма: себя показать, людей посмотреть, недвижимостью обзавестись. Обзавелись, в том числе и вот таким домиком.

Когда завоевателям настучали по шее, светить мишку, да и вообще как-либо напоминать о своём происхождении стало не с руки. Медведя убрали на чердак, где он пылился много лет. А когда победила дружба — медведя откопали, пыль отряхнули, краску подновили — и вот он снова красуется, напоминает о тех временах.

Как и несколько замков, (и Шильонский в этих окрестностях — не единственный)

В том числе и на западной окраине, на господствующей высоте (между прочим, в частном владении)

Миновав мост с горной речушкой,

добрались до собора на краю города.

А потом снова вернулись на набережную.

В планах были устрицы: в конце концов, Во — это ведь франкоязычный кантон!