С утра съездил на охоту, благо это недалеко — 32 километра от дома до дачи и ещё километр пешком. На коллективное открытие решил не ездить, поскольку ребята засели где-то в полях в ожидании мифического гуся, который, якобы, должен туда прибыть в неимоверном количестве — мол, приезжай, координаты такие-то, да захвати с собой побольше патронов, а то мы одни не отобьёмся. Взвесив все за и против, я решил всё же не ехать.
Не то, чтобы патронов у меня было мало, нет. Напротив, проведя беглую ревизию оставшихся с прошлого года запасов, я понял, что на одну локальную войну и пару вооружённых конфликтов мне лично хватит. Причина была в другом.
Прежде всего, по опыту прошлых лет, дисциплины в охотничьем коллективе хватало на то, чтобы мирно, хоть и нетрезво, переночевать и не начать боевые действия на сутки раньше оговоренного срока. А вот со всем остальным чуть похуже. Сапоги не начищены, подворотнички не подшиты, окопы не вырыты, личный автотранспорт на местности не замаскирован. Теперь представьте стаю гусей, по которым за время следования с жарких югов на родной Таймыр не отстрелялся разве только конченный «зелёный» или немощный, коему не то что карамультук — рогатку удержать труд великий. То есть команда, умудрённая личным боевым опытом, посему крайне параноидная и страшно внимательная к мелочам. И вот такая стая на подлёте к указанному полю замечает, причём без особого труда, караван машин в лесопосадке, незатушенный костёр, яркие палатки и десятка полтора похмельных мужиков с ружьями в тщетных попытках прикинуться не то прошлогодней ботвой, не то свежими озимыми. Как вы думаете, их любопытства хватит на то, чтобы снизиться и заложить кружок-другой над всем этим великолепием? Кроме того, на поле мужики будут не единственной командой зенитчиков с бодуна. А как опять-таки показывает опыт, всегда найдётся гапонистый активист, который откроет стрельбу раньше всех. Видя, какой тут комитет по встрече, стая даёт форсаж, надевает кислородные маски и далее следует транзитом на безопасной высоте.
В итоге, не мудрствуя лукаво, я доехал до дач, переоделся и направился к протоке — авось удастся что добыть. Сегодняшним утром я был аки мирный атом — энергия, грозная потенциальность и никаких жертв. Утка была, но немного. Вдалеке гремели отдельные разрозненные выстрелы, охотники на рыбных прудах выстроились как на парад и ждали, когда же на них на бреющем полёте пойдёт косяк крякашей-камикадзе. Сегодня был явно не день Японии, и налетающие пары, видя, как народ фестивалит, выполняли слаженный противоракетный манёвр, крякали что-то обидное и уходили кто в заросли, а кто на большую воду. В итоге большая часть охотников вернулась к шашлыкам и водке, остались самые упорные.
Видел, как, задорно перекрякиваясь, крались навстречу по зарослям сухого камыша два партизана с ружьями наперевес и манками в зубах. Вороны сверху откровенно глумились, пытаясь этих двоих передразнить. Увидев друг друга в прогале растительности, они крякнули себе под нос что-то нецензурное и разбрелись расходящимися курсами. Решив в итоге вернуться к машине, я уже подходил к лесопосадке, как вдруг увидел селезня, который нарезал круги у её края. Подкрался, встал за дерево, аккурат напротив лужи, на которую, судя по всему, тот метил приводниться. Красавец появился, но очень неожиданно и не с того ракурса, откуда я его поджидал. В итоге вскинуть ружьё я вскинул, но птица была уже ОЧЕНЬ близко, метров пять-шесть. Моё появление для него тоже оказалось полной неожиданностью. Сдавленно пискнув что-то вроде «кряк твою макряк, меня же щазз замочат!», он предпринял мероприятия по экстренному торможению. Он отталкивался от воздуха лапами, быстро ими перебирая. Он отчаянно махал крыльями. По-моему, он даже пытался зацепиться за воздух клювом. И ему удалось. Обдав меня потоком воздуха, он умудрился затормозить и каким-то неимоверным манёвром набрать высоту. Стрелять я уже не мог. Я рассмеялся. Такое желание жить заслуживало всяческого уважения.
Вернувшись к машине, встретил соседа по даче, бывшего егеря. Гена сказал, что утка ещё толком не подошла и что её следует ожидать через пару-тройку дней. Может, и так, но на вечёрке я всё же посижу. А вдруг?
Journal information