Отделение неврозов

Это курорт. Это санаторий. Это Эдем незрелых душ. Это тихие коридоры, плавный и размеренный ход местного времени, это свободный выход, это прогулки вокруг больницы с посиделками на лавочках по интересам и возрастам, это периодически уединяющиеся в укромных уголках ландшафта парочки — тут тоже нет деления по половому признаку в слабом уповании на победу разума над добром — словом, сам бы лёг, да не по чину.

Порой такая тотальная внутриотделенческая благодать играет с пациентами злую шутку, которую врачи называют госпитализмом или госпитальным синдромом. Механизм прост: сам факт пребывания больного в отделении откладывается в его памяти как безбедное и беззаботное времяпрепровождение, когда от него ничего не требуют, вокруг него все прыгают, кормят, лечат, спать укладывают. И всё это без необходимости что-то делать самому! Вот тут-то подсознание, похожее в данной ситуации на избалованного ребёнка лет пяти, решает: «а давай-ка я подброшу хозяину ещё пару-тройку интересных симптомчиков! По рублю — и в садик не пойдём...» И подбрасывает. Состояние вскоре после выписки вновь ухудшается, и пациент настойчиво обивает пороги амбулаторной службы, демонстрируя, как же ему хуже всех. Не сердитесь на него, он не нарочно. Это даже не вполне он. Это тот пятилетний ребёнок внутри него, который ещё не факт, что когда-нибудь повзрослеет.

Таких завсегдатаев сравнительно немного, что не может не радовать, но уж если кто из них пришёл сдаваться — всё, готовьтесь к осаде. Вас будут забрасывать жалобами плотнее и гуще залпов осадной артиллерии, пытаться навести мостки к вашей жалости и выкопать минные ходы к вашей человечности; в конце концов, реветь иерихонской трубой (это к вашей совести). Если первый натиск не принесёт вожделенного направления в заветное отделение, будет предпринят обходной стратегический набег на кабинет заведующего амбулаторной службы, а то и главврача. И ведь не жалко, в-общем-то, направить, но когда такое повторяется спустя пару недель после свежего двухмесячного пребывания в этом же отделении... А что ещё интересно — всё проходит по сценарию, можно к гадалке не ходить.

Николай (пенсионер с ипохондрическим развитием личности) придёт шаркающей походкой с двумя огромными пакетами вещей, пятидневной щетиной на скорбном лике. Кодовая начальная фраза - «доктор, миленький, подыхаю». Что любопытно — терпеливая жена будет навещать и приносить разные вкусности.

Вячеслав (молодой красивый статный парень) будет пытаться получить направление в обход своего участкового врача, по совместительству заведующего амбулаторной службой. Добившись желаемого, будет долго и придирчиво выбирать себе подругу из пациенток отделения, ходить с томно-загадочным видом, ловить юных дев на их чувстве жалости — дескать, он парень хороший, ему бы присмотр да женскую ласку... Опять же, на работу ходить не надо, больничный оплачивается. И бесполезно убеждать человека, что доблесть настоящего самурая в усердном служении оябуну, а не в праздном рефлексировании на тему собственных болячек. Девчонки любят, и ладно.

Боевые подруги, этакая невротическая четвёрка бойких недавно вышедших на пенсию дам, приходит укладываться в отделение в один день, реже порознь в течение недели. Ещё бы — в одном доме живут, в одном дворе гуляют. Эти пытаются сразу зайти к главврачу. Порой это срабатывает. Полежав немного, начинают бегать и друг на друга жаловаться заведующему отделением неврозов — а вы знаете, Константин Георгиевич, что такая-то сегодня в соседнем торговом центре покупала то-то и то-то (какого рожна они там сами делали, история стыдливо умалчивает).

И всё равно стараемся не отказывать, потому как невроз хоть и не жуткая неизлечимая болячка, хоть и не помирают от него — да что уж там, даже с ума-то не сходят! - а всё же страданий доставляет немало, и все советы «взять себя в руки», «собрать волю в кулак» хороши лишь в устах того, кто сам никогда подобного не испытывал. И настолько же бесполезны.