dpmmax

Всенародная битва с Die Grune Schlange имеет столько же шансов прекратиться, сколько и тепловое движение атомов в природе. Соответственно, в структуре санитарных потерь гражданского населения, записавшегося в добровольцы, делирий своих позиций не сдаёт. Всякий раз полагаешь, что удивляться уже нечему, и всё, что мог, ты уже увидел. Но реальность мерзко хихикает и поправляет: «не всё, не всё!».

Семён Иванович (пусть его будут звать так) себя большим любителем алкоголя не считал никогда. Ну, бывало, конечно, что и литр, и два беленькой — так ведь в компании и под закуску, а не в одно лицо и под портяночную понюшку! Запои? Да ладно вам, разве это запои: не больше двух недель. Ладно, ладно, иногда три. Так ведь работа располагает: строитель-монтажник — это вам не в офисе зарабатывать геморрой и расходящееся за сотрудницами косоглазие. Тут и коллектив, и сама природа мягко, но настойчиво шепчут: «займи, но выпей». Отказать невозможно.

Трудно сказать, что подкосило больше — аврал в конце года или грянувшие за ним длинные праздники — но только организм заявил ноту протеста, объявил экзогенный этанол персоной нон грата и вынудил Семёна Ивановича уйти в крутую завязку. Жена радовалась. Целых шесть дней. А потом наступила бессонная ночь. Мужик долго не находил себе места, слонялся по квартире, пил чай и курил термоядерную «Приму». В четвёртом часу утра побрился, оделся, побросал вещи в чемодан и пошёл к выходу.

• Куда? - спросила опешившая супруга.

• В Бушер, - ответил Семён Иванович — атомную станцию достраивать.

И был таков. Как только оторопь прошла, женщина стала обзванивать милицию, «Скорую» - чудо-то жалко, оно хоть дурное, но своё, ещё нарвётся на хулиганов или замёрзнет — чай, не май месяц. К утру чудо нашли на автовокзале, с билетом на автобус до аэропорта. Милиции пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить его поехать с ними.

Как выяснилось при расспросе, когда-то очень давно Семён Иванович и в самом деле принимал участие в строительстве Бушерской АЭС, о чём он долго и с большим удовольствием вспоминал. Потом грянула исламская революция, и специалистам пришлось вернуться на родину. Достраивали уже потом, без него. А воспоминания остались, очень яркие и тёплые. Особенно про то, как учили персов , с их-то сухим законом, гнать самогон и ныкать готовую продукцию. Потом, конечно, были стройки, были электростанции — от атомных до ГЭС, но эта запала в душу.

А ночью за ним пришли. Трое сотрудников. Сказали, что без него в Бушере что-то накосячили, и только на него, Иваныча, вся надежда. Обещали хорошие командировочные, суточные и сверхурочные. Правда, под подписку о невыезде и неразглашении, но дело того стоило. Сопровождали они Семёна Ивановича до самого автовокзала, наказали, чтобы взял билет до аэропорта, а там спецрейсом его доставят до места. Потом куда-то исчезли. Потом появилась милиция.

• Я ж вам объясняю, доктор, это просто недоразумение. У меня всё в порядке. Не задерживайте меня, ведь командировка сорвётся!

• А эти сотрудники вам какие-нибудь документы дали? Предписание, контракт или что-то в этом роде?

• Нет, но я думаю, что всё получу, когда приеду в аэропорт. О, кстати, вот и они!

• Кто?

• Работодатели. Вон же они, в углу стоят, - воскликнул Семён Иванович и показал рукой на пустой стул в углу — ребята, объясните доктору, что нас поджимают сроки, может получиться неудобно перед иранскими друзьями!

• А кто это такие? Может, представите их мне?

• С удовольствием. Который в пальто — это товарищ из посольства. Вон тот, в форме — это из ФСБ, ему со мной ещё предстоит провести инструктаж. А в шароварах и их национальной бабайке на башке — это Ахмет, он кладовщиком ещё тогда был на нашем участке.

• Что ж, Семён Иванович, я пока пообщаюсь с вашими работодателями, договорюсь об отсрочке. Пока у нас медкомиссию и профилактику не пройдёте — ни о каком Бушере речи не пойдёт. Им нужны гарантированно здоровые специалисты. А то вдруг, не дай бог, чего — второй Чернобыль нам не простят.