"Молот ведьм" как настольная книга психиатра, часть вторая

Раз уж завели разговор про бестселлер XV века, надо же закончить. Ещё не все клинические примеры и особенности средневекового судопроизводства озвучены. А Генрикус Инститор, он же Генрих Крамер, знал, о чем пишет. Ибо сам принимал весьма деятельное участие как в процессах дознания, так и в исполнении наказания. Ах да, чтобы не отвечать на разгневанные комментарии борцов с карательной психиатрией: о том, почему эту книгу я назвал настольной, поглядите в предыдущем посте. 

Приоткрывают нам завесу тайны и над тем, как сделать человека эпилептиком:

«Мы обнаружили также, что падучая болезнь, или эпилепсия, передается людям с помощью яиц, которые кладутся с телами умерших в могилы, и главным образом, с телами таких, которые тоже занимались чародеяниями. Такие яйца, вынутые спустя некоторое время из гроба, давались с исполнением известного ритуала в питье или в еде. После этого вкусивший становился эпилептиком»

Вместе с тем, при всём своём инквизиторском пыле, авторы признают следующее:

«Не надо забывать и того, что некоторые женщины тревожатся инкубами не в действительности. Им только кажется, что инкубы их беспокоят. С мужчинами это случается значительно реже. Ведь женщины трусливее и восприимчивее к фантастическим образам. Посему Вильгельм и говорит: «Многие фантастические явления обусловлены меланхолией, в особенности, у женщин. Основание этому надобно искать в женской натуре, т. к. женщины значительно восприимчивее мужчин». И он добавляет: «Я видел одну женщину, которая была убеждена, что черт познает ее изнутри, и сказал, что подобное чувство невероятно» ».

Весьма подробно, со всей немецкой обстоятельностью, в «Молоте ведьм» даны пояснения и рекомендации к тому, кем и каким образом должно проводиться следствие, о чём спрашивать, как содержать задержанных — прямо пошаговая инструкция.

Есть в наставлении и элемент соревновательного принципа — для большей объективности (ну или чтобы промеж собою у служб не было недопонимания):

«для более успешной инквизиции, а именно для более ревностного, внимательного и осторожного искоренения этой заразы, мы предписываем, чтобы эта процедура совершалась епархиальными епископами совместно с назначенными апостольским престолом инквизиторами. Все они должны при этом воздерживаться от всякой плотской ненависти или страха, или стремления к какой-либо мирской выгоде. Как епископ, так и инквизитор имеют право независимо друг от друга призывать или арестовывать или сажать под арест обвиняемых, накладывая – на них ручные и ножные кандалы, если это представляется необходимым. В применении мер этих они отвечают перед своей собственной совестью. Заключать же людей, находящихся под следствием, в такие камеры, которые служат более для наказания, чем для подследственного заключения, или предавать их пыткам, или объявлять им приговор может только епископ совместно с инквизитором. Епископ же без инквизитора или без его заместителя или инквизитор без епископа или без его заместителя самостоятельно действовать не могут, если они имеют возможность в продолжение восьми дней встретиться и совместно обсудить дело»

Также, в целях сохранения объективности добытых от свидетелей данных, в качестве свидетеля (надо отдать должное инквизиторам) не допускался смертельный враг обвиняемого в ереси. Впрочем,

«Иные тяжкие формы неприязни, как, например, свойственные женщинам враждования, хотя и не лишают возможности свидетельствовать, однако, уменьшают, до известной степени, доказательность таких свидетельств. В связи с показаниями других свидетелей они приобретают полную достоверность, если совпадают»

Допускают авторы и назначение адвоката обвиняемому человеку, но при этом обставляют его работу изрядным количеством условностей и ограничений, да и сам выбор адвоката... «Защитник назначается не по указанию обвиняемого. Пусть судья остерегается такого защитника. Ведь подобный адвокат может быть легко подкуплен, будет охоч к словопрениям и злонамерен. Пусть судья назначит защитником честного человека, относительно лояльности, которого не возникает никаких сомнений» Правда, не всем такой защитник был положен, а только тем, кто находился под лёгким подозрением или о ком шла худая молва.

Справедливости ради стоит сказать, что оправдательные заключения в делах, связанных с подозрением в колдовстве и одержимости, суды тех времен выносили, и случаи эти были не единичны:

«Если вина больше на стороне свидетеля, если признаков преступления, как-то: околдованных детей, животных или взрослых не имеется, если к тому же отсутствуют порочащие показания других свидетелей, если сверх того об обвиняемой не идет худая молва, то тогда надо признать, что свидетель говорил из чувства мести. Обвиняемая подлежит полному оправданию и освобождению после предварительного взятого с нее обещания об отказе от мести»

Но и тех, кто в итоге признавался и приговаривался либо к сожжению, либо к иному виду казни, либо к пожизненному заключению, было немало. Возникает вопрос: почему инквизицию так тесно связывают с пытками при дознании? Ответ можно найти тут же, в книге:

«По закону никто не может быть присужден к смертной казни, если он сам не сознался в преступлении, хотя бы улики и свидетели и доказывали его еретическую извращенность. О таких обвиняемых и идет здесь речь. Чтобы добиться признания, такая ведьма подвергается пыткам»

Но авторы повторяют — не надо пытать всех поголовно:

«При пытках ведьм для познания правды приходится прилагать столь же большое или даже еще большее усердие, как при изгнании бесов из одержимого. Пусть судья не спешит с пытками. Ему надлежит прибегать к ним лишь тогда, когда дело идет о преступлении, за которое полагается смертная казнь»

Отъявленные гуманисты, чего уж там. И да, если обвиняемый и под пытками не признался в том, что он колдовал и порчу наводил — его предписывается отпустить. Другое дело, что сами пытки могут продолжаться не один день и усложняться раз за разом. Правда, лицемеры и обманщики те ещё. Причем не особо это скрывают, и даже приводят аргументы:

«Спрашивается, может ли судья обещать жизнь человеку, о котором ходит дурная молва и который имеет против себя как показания свидетелей, так и улики, но который еще не сознался в своих злодеяниях? Мнения ученых здесь различны. Одни думают, что подобная ведьма может быть оставлена в живых и приговорена к пожизненному заключению на хлебе и на воде, если только она выдаст других ведьм и снимет наведенную порчу. Но только не надо сообщать ей, что она будет содержаться в тюрьме. Ее надо лишь уверить, что жизнь будет ей сохранена и что на нее будет наложено некоторое наказание. Другие ученые полагают, что это обещание надо держать лишь некоторое время, а потом ведьму все же следует сжечь. Некоторые считают возможным, чтобы судья обещал такой ведьме жизнь, но смертный приговор обязан вынести уже другой судья, а не тот, который уверил ее в сохранении жизни»

Хотя и признают, что кто-то под пытками расскажет даже то, чего и вовсе не было, а кто-то, напротив, ещё и не такое перенесёт.

Ну и, конечно же, Крамер показывает свою осведомлённость в пыточном деле, давая практические советы:

«Перед началом пытки обвиняемый раздевается. Если это женщина, то она раздевается надежными почтенными женщинами. Это делается для того, чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какого-либо орудия ведьм, как это ими часто совершается по наущению беса, когда они пользуются членами тела некрещеного мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от своего имени и от имени других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то она передается палачам, которые и начинают пытку»

«Ведьмы подвергаются более легким или более мучительным пыткам, смотря по тяжести преступления. Во время пыток им задаются вопросы касательно тех проступков, за которые их пытают. Вначале задаются вопросы, затрагивающие более мелкие проступки. Ведь ведьмы скорее сознаются в них, чем в тяжких преступлениях. Допрос во время пыток записывается нотариусом. Прими к сведению, что коль скоро ведьма созналась, она переводится в другое помещение с тем, чтобы судья мог снять с нее показания, заключающие ее признание. Если умеренно пытаемый продолжает запираться, то перед ним раскладываются иные орудия пытки, и он предупреждается, что они будут применены нему, если он не скажет правды. Если он и после этого упорствует, то в его присутствии читается приговор о продолжении допроса под пыткой на второй или на третий день. Здесь может идти речь только о продолжении пытки, а не о повторении ее, так как пытка не может быть повторяема, если не имеется налицо новых улик»

«Итак, когда обвиняемая вводится в камеру суда, нельзя позволить ей войти лицом вперед. Ее следует вводить лицом назад, спиной к судьям. При допросе защищай себя крестным знамением и мужественно нападай на нее. Так с божьей помощью будут сокрушены силы старого змея. Пускай никто не сочтет за суеверие то, что ведьма вводится в камеру суда задом наперед. Ведь канонисты (как мы уже указывали) признают допустимым противодействовать суетности суетными же средствами. Предохраняет от распространения околдования и сбривание волос со всех частей тела ведьмы. Это производится на том же основании, на каком осматриваются и обыскиваются одежды ведьм. Случается, что ведьмы, для достижения упорного запирательства при пытках, носят спрятанными, не только в одеяниях, но и волосах тела, разные суеверные амулеты. Они носят эти амулеты и на таких местах своего тела, которые мы не решаемся назвать из чувства скромности»

Словом, те ещё затейники.

Самого Крамера, который после написания трактата забронзовеет, станет на полном серьёзе считать себя посланцем Господа с целью очищения мира от скверны и будет похваляться тем, что сжёг две сотни ведьм, сами коллеги по инквизиторскому цеху вскоре после выхода книги осудят за непомерную ретивость вкупе с излишним интересом к сексуальной составляющей колдовства, но трактат-то уже к тому времени пойдёт в массы. И начнётся охота на ведьм. Охота, к которой, справедливости ради стоит сказать, с готовностью присоединятся и протестанты, даже кое в чём переплюнув по рвению добрых католиков. Казалось бы — всего-то лишь уязвлённое самолюбие человека, которому в 1485 году не дали в Инсбруке развернуться. Ну возможно ещё, что паранойяльность личности имела место, но подчеркну, что это лишь предположение. А каков оказался резонанс! Знать, созрели объективные условия. И влияние Церкви надо было укреплять, да и деньги лишними никогда не бывают — ведь, как говаривали инквизиторы, «Сатана кормит нас серебром своих приспешников». Имущество-то еретиков да ведьм кому в итоге отходило? Правильно, Церкви. Ну и магистрату тоже, но это уж как они между собою договорятся.

P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме. Если так случилось, что нужен грамотный, опытный, а главное — внимательный и корректный психиатр — обращайтесь. Что ценно в сложившейся ситуации — большинство коллег ведут онлайн-приём. 

P.P.S. Статьи по психиатрии, психологии и всему, что касается этого направления, мы решили дублировать в Яндекс Дзене — вдруг кому удобно смотреть их там